МАХАБХАРАТА - Страница 55

Когда солнце село, трое витязей на колесницах, иссеченных в бою, влекомых усталыми конями, достигли лагеря Кауравов, неся весть о поражении. То были Ашваттхаман, Крипа и Критаварман, последние уцелевшие из войска Дурьодханы. Громкие стенания огласили лагерь; жены погибших царевичей рыдали и рвали на себе волосы; удрученные горем, проливали слезы воины, остававшиеся в лагере для его охраны. Поспешно собравшись, отбыли в Хастинапур овдовевшие царевны со своими слугами и охраной, и трое витязей остались в опустевшем лагере одни.

Пандавы же, ликуя, вернулись в свой стан, после того как долго и тщетно разыскивали Дурьодхану по всему полю битвы, и разослали повсюду гонцов с вестью о своей победе.

Гибель Дурьодханы

Некие охотники видели, как прокрался измученный и истекающий кровью Дурьодхана в камыши у озера, и, отправившись в лагерь победителей, поведали о том Пандавам. Щедро наградив охотников, Пандавы в сопровождении многих воинов отправились к озеру Двайпаяна.

Придя туда, они увидели повелителя Кауравов, забравшегося в воду, чтобы спастись от врагов. "Зачем скрываешься ты в этом озере, спасая свою жизнь, – вскричал с усмешкой Юдхиштхира, – ты, причина гибели стольких отважных воинов, губитель своего рода! Где твоя гордость, о Дурьодхана? Напрасно, видно, прославляли люди твою доблесть, напрасно хвастал ты своей силой и отвагой. Выходи и сражайся с нами!" – "Не из страха за свою жизнь бежал я с поля битвы, – отвечал Дурьодхана. – Колесница моя была разбита, пали мои кони, и один я остался, потеряв в бою всех своих воинов. Не для спасения жизни, не из страха, но лишь для недолгого отдыха укрылся я здесь. Дайте мне отдохнуть и отдохните сами, а затем я выйду и сражусь с вами". – "Все мы отдохнули достаточно, – сказал Юдхиштхира. – Выходи сейчас на бой, и царство будет твоим, если тебе удастся одолеть нас". Дурьодхава сказал: "Братья мои, ради которых я боролся за власть, полегли в битве. Не нужно мне без них царства, хотя я и мог бы победить тебя, Юдхиштхира! Царствуй же ты над опустошенной страной, лишившейся храбрейших своих витязей, а я удалюсь в леса отшельником, одетым в оленьи шкуры, и окончу там свою жизнь". – "Ты бредишь там в воде, лишившись разума от горя! – отвечал, насмехаясь, Юдхиштхира. – Не надейся на мою жалость. Я не желаю принимать царство от тебя в дар теперь, когда ты не владеешь им больше. Я буду царствовать, только сразив тебя в бою. Жизнь твоя в моих руках. Выходи и сражайся, о Дурьодхана!"

Тяжело вздыхая, отвечал Дурьодхана: "Один, израненный, усталый и безоружный, я не могу сражаться со всеми вами сразу. В битве я противостоял вам без страха. Но теперь будьте справедливы и великодушны. Я буду биться с вами, но с каждым один на один! И я отплачу вам за своих павших братьев и друзей". – "Хвала тебе, о Дурьодхана, – отвечал ему Юдхиштхира, – теперь ты говоришь как кшатрий. Выбирай оружие, сразись один на один с любым из нас, и я обещаю тебе; если ты одержишь победу, ты снова будешь царем!" – "Если ты даруешь мне эту милость, храбрый Юдхиштхира, – сказал Дурьодхана, – я выбираю палицу. И пусть тот из вас, кто считает себя достойным противником мне, выступит против меня пеший с одной палицей, и мы сразимся равным оружием". И, с шумом рассекая волны, Дурьодхана вышел на берег озера, размахивая над головой своей тяжелой железной палицей, и стал там, покрытый кровью и водой, подобный Шиве, Разрушителю Вселенной.

"Во владении палицей Дурьодхана не знает себе равных, – тихо молвил Юдхиштхире Кришна. – Поспешным, о царь, было твое согласие. Только Бхимасена, пожалуй, может с ним сейчас сразиться. Уступая Дурьодхане в искусстве владения оружием, он превосходит его силой. Но преимущество на стороне сына Дхритараштры. Как мог ты дать ему такое обещание? Неуместно твое сострадание к врагу!" – "Не тревожься, о Кришна, – возразил Бхимасена. – Как ни трудно мне будет, я наверняка убью Дурьодхану, и вы будете свидетелями моей победы".

И, выступив вперед, Бхимасена громко вскричал, обращаясь к Юдхиштхире: "Ныне я вырву шип, терзающий твое сердце! Ныне лишится Дурьодхана и царства и жизни. Пали Бхишма, Дрона, Карна и сотни могучих и отважных витязей, а он еще жив! Когда я уложу его своей палицей, ты вздохнешь спокойно, и счастливым будет твое царствование, о Юдхиштхира!" – "Не трать слов, сын Панду, – сказал в ответ Дурьодхана. – Не мечи бесполезные громы, как осенняя туча, не отягощенная дождем. Сражайся и покажи теперь свою силу в этом бою".

И когда он промолвил эти слова, Пандавы и все воины, собравшиеся там и обступившие со всех сторон место, где предстояло биться Бхимасене и Дурьодхане, рукоплесканиями воздали хвалу отважному сыну Дхритараштры. Бхимасена, взяв свою палицу, выступил против него. Но прежде чем начался бой, раздались ряды жадных до зрелища воинов и вышел вперед великан в синем одеянии, светловолосый, увенчанный полевыми цветами; тяжелый плуг был в одной его руке, в другой он держал знамя с изображением пальмы. Узнав Баладеву, могучего брата Кришны, Пандавы почтительно приветствовали его. И Бхимасена и Дурьодхана – оба склонились перед ним в поклоне.

"Сорок два дня провел я в скитаниях, – молвил Баладева. – Ныне я вернулся с берегов священной Сарасвати и узрел поле, покрытое мертвыми телами. Я хочу видеть этот последний бой между славными потомками Бхараты". Юдхиштхира обнял его и сказал: "Смотри же на этот ужасный бой, о Плугоносец!" И Баладева сел между зрителями, блистающий, как месяц среди звезд.

Встали друг против друга с поднятыми палицами Бхимасена, сверкающий золотыми доспехами, и Дурьодхана, мечущий яростные взгляды на врага, оба подобные гордым лесным слонам, готовым драться из-за слонихи. Ободряемые криками и рукоплесканиями обступивших место схватки воинов, оба витязя стали сходиться, как два свирепых тигра, готовые броситься друг на друга. С криком устремился Бхимасена на Дурьодхану, палицы их сшиблись в воздухе со стуком, подобным громовому удару, и начался ужасный бой, от коего дыбом вставали волосы, бой, напоминающий единоборство Индры с демоном Прахладой в былые времена. Оба покрытые кровью, они подобны были двум деревьям киншука, расцветшим красными цветами; искры летели от их палиц, сталкивающихся с громовым стуком и похожих на перун Индры и жезл Ямы.